Тюрьма для Господа Бога - Страница 26

После осмотра знакомство с новым местом обитания продолжилось. Как сказал ему вчера охранник Крисс, место это действительно именовалось Дуэльной школой. Последняя, однако, не являлась отдельным и независимым учреждением, а находилась в составе огромного шато, которое, пожалуй, с некоторой натяжкой можно было назвать даже маленьким городом. Шато именовалось Лавзеей, по названию древней, ныне полностью поглощенной зданиями поместья исчезнувшей деревеньки, а Дуэльная школа соответственно – «Лавзейской Дуэльной школой».

В радиусе двух-трех километров от комплекса зданий Дуэльной школы располагались коттеджи управляющих, великолепная вилла и парк хозяина поместья, госпиталь для взрослых сервов, детский садик и лечебница для маленьких невольников (несмотря на клонические технологии, здесь и такие были), продовольственные магазины и магазины промышленных товаров, таинственное и загадочное учреждение с названием «Лавзейская школа наложниц», склады, столовые и конечно же бесчисленные сельскохозяйственные постройки, в которых проживали сервы для обработки земли, содержался скот, хранилось собранное зерно и прочие продовольственные запасы.

Все это «немыслимое» по местным меркам богатство (интересно, что бы тут сказали, узнав что Гор является владельцем не просто шато, а собственной карманной вселенной, используемой в качестве дворца и парка) принадлежало одному человеку и обладателю замысловатого и древнего аристократического титула по имени Рэй Хаатдаф Карим Cаварон Брегорт.

Имя звучало именно так, и Гор повторил его про себя медленно, катая на языке и впечатывая прессом в память.

Имя было сложным и трудно запоминаемым для непривычного человека, однако все пятьдесят рабов, пригнанных в школу в то памятное Гору утро запомнили его сразу и на всю оставшуюся жизнь. Поскольку сразу после медосмотра измученных вчерашним переходом и отсутствием кормежки «школьников», не отошедших еще от шока, принесенного первым днем пребывания в новом мире, выгнали на плац пред светлы очи мастера старшины Гаврина, который временно отвечал за «их» полусотню. Рабов били до тех пор пока имя хозяина и несложные правила пребывания в школе не стали отскакивать у них от зубов.

Правила для только что поступивших сервов (Гаврин назвал из «кадетами») были просты, как пинок хозяйского сапога:

– подчиняться беспрекословно, выполнять приказы максимально быстро;

– не просить, не спрашивать, не говорить ни с кем пока не спросят, к старшим рабам обращаться только через своего непосредственного начальника, сиречь мастера старшину;

– не покидать пределы школы без специального разрешения.

Наказание за нарушение последнего правила были наглядно продемонстрировано тут же. По команде харкающего слюной мастера старшины, один из «кадетов» бегом бросился к раскрытым настежь воротам школы. Он выбежал наружу, пробежал около тридцати шагов и свалился в пыль, содрогаясь в диких конвульсиях от мощного электрического разряда: действие электронного хомута было простым, наглядным и эффективным.

Двое охранников подхватили находящегося в бессознательном состоянии несчастного за ноги и, шмякая головой о камни, оттащили в медблок.

После демонстрации возможностей ошейника, которые «старшие» рабы-охранники называли «койн», новоприбывших стали разводить по разным отрядам. Как понял Гордиан, для того чтобы компенсировать потери в личном составе, принесенные последней «дуэлью». Забирали их по одному и парами, руководствуясь списком, который зачитывал Гаврин.

Никия и Рашима забрали в один отряд, Самсона – в другой. Спустя полчаса после начала развода процедура закончилась и в центре площадки, на которой недавно стояло пятьдесят рабов, остался один только Гордиан, к своему вящему удивлению. Он оказался единственным, кого не забрали в «кадеты» Дуэльной школы.

Причина выяснялась быстро. Гаврин лично подошел к нему, бодро пнул и заявил стоящему рядом товарищу, что «недоносок слишком мелкий» для дуэльных боев и он его «бракует». Выслушав каркающие крики старшины, Гор с ужасом вспомнил, что по результатам медосмотра, он действительно оказался самым тщедушным и нискорослым из всех пятидесяти человек. Возможно, ему просто не повезло и во время изготовления нового тела произошел небольшой сбой программы, из-за чего клон получился слишком субтильный. А возможно, в этом заключался некий смысл, и Гор отличался от остальных «выращенных» рабов не только памятью, но и чем-то еще. Как бы то ни было, услышав решение мастера старшины, Гор внутренне напрягся. Кто его знает, может быть, «бракованных» клонов тут немедленно ведут в крематорий? Но его всего лишь определили в Службу мажордома на виллу хозяина поместья в качестве подсобного рабочего, поскольку ни по возрасту, ни по квалификации Гор, по мнению Гаврина, более ни к чему не годился.

– Повезло! – весело сказал ему один из охранников, тычками подгоняя молодого серва к выходу из помещений школы в ближайший кухонный блок. – Будешь драить пол и дерьмо из уборных выносить, пока твои кореша на ристалище кишки из друг друга выпускают!

«Действительно, повезло», – подумал и сам Гор, сидя на кухне сорок минут спустя и уплетая за обе щеки незамысловатую бурду из зерновых злаков с куском грубого черного хлеба. На вкус бурда была той еще гадостью, однако он не ел почти сутки и сам себе признавался, что никогда в своей прошлой сытой жизни не ел с таким потрясающим аппетитом. Это лишь подтверждало старую истину: жизнь не так уж плоха, если набит живот.